Тысячи людей были вынуждены покинуть свои дома после аварии на атомной электростанции «Фукусима-1». С тех пор местность вокруг АЭС стала зоной отчуждения. Но некоторые жители этих мест возвращаются сюда, чтобы забрать пожитки и попрощаться со своими домами навсегда, пишет немецкий журнал ""
Часть 1. Поездка в японские города-призраки
Этот дом принадлежал многим поколениям семьи Цунеясу Сато. На город опустились сумерки, и он тайком приехал сюда, чтобы посмотреть на него в последний раз. Он любит стены своего дома из рисовой бумаги, любит деревянный пол, по которому когда-то ходили его предки. Но сегодня он стал последним членом своей семьи, ступившим на порог этого дома.
Сато носит бейсболку и очки в черной оправе, как будто пытаясь скрыть каменное выражение на своем лице. У него и его жены Сайоко не так много времени, и они знают, что многие вещи им придется оставить в своем старом доме. Например, помещенные в рамку каллиграфические надписи отца Сато и награды дочери, которая играет в настольный теннис за японскую сборную. Сато берет одеяла и заворачивает в них телевизор. Сайоко собирает все самые важные вещи, которые может найти в шкафах: документы, постельное белье, исправную рисоварку.
Когда семье Сато пришлось покинуть свой дом в городе Одака в середине марта, им не разрешили взять с собой ничего. Приехали государственные автобусы, и к ним пришли солдаты, чтобы забрать их. Их дом пережил века, выстоял в землетрясениях прошлых лет и не поддался последнему цунами. Но после взрыва здания вокруг первого реактора на атомной электростанции «Фукусима-1» семье Сато пришлось его покинуть.
Сейчас, спустя четыре недели после эвакуации, они тайком вернулись в Одаку, находящуюся внутри 20-километровой запретной зоны вокруг АЭС, чтобы наполнить вещами свой автофургон «Ниссан».
А светофоры все еще работают
До аварии в Одаке проживало 13400 человек. Сегодня это город-призрак. Там настолько тихо, что слышно, как бьют крыльями летящие в небе вороны. Последним признаком жизни в этом мертвом городе стали светофоры на главной улице, которые работают до сих пор. Подобно огням дискотеки на давно закончившейся вечеринке, они до сих пор переключаются с зеленого на желтый, потом на красный, а затем снова на зеленый.
В таком положении оказались десятки тысяч японцев, живших прежде в опасной зоне вокруг аварийного реактора. Многим пришлось внезапно бросить все свое важное и многое значащее для них имущество. Кому-то разрешили остаться, но теперь говорят, чтобы они не покидали свои дома.
В определенном смысле 20-километровая зона отчуждения вокруг АЭС «Фукусима-1» это наследие неконтролируемой техники. Испытывающая постоянный энергетический голод экономическая громада, какой является Япония, страстно мечтала о неисчерпаемых источниках энергии, а народ, пострадавший от аварии на электростанции, вынужден сегодня в основном сам заботиться о себе, сталкиваясь с тяжелыми и отвратительными последствиями.
Темно-коричневые в Одаке стоят близко один к другому, порой даже прислоняясь друг к другу. Некоторые из них рухнули во время землетрясения, в других просто осыпались стены. Возле супермаркета до сих пор стоят рядами цветы в горшках и капустная рассада. Некоторые жители перед отъездом закрыли жалюзи и ставни, другие просто заперли входные двери. На перекрестке улиц лежит черный женский ботинок. Брошенное такси припарковано перед железнодорожной станцией в конце центральной улицы. В разбитом окне развевается на ветру розовая занавеска.
Дом для строителей на утесе позади опустевшего приморского городка выглядит так, будто рабочие только что ушли на смену. На каждом столе в кафетерии аккуратно расставлены бутылки соевого соуса, палочки для еды, солонки и перечницы. Возле стены стоит швабра. Часы над микроволновкой остановились в тот самый момент, когда цунами оборвало провода на линии электропередачи. Волны цунами частично дошли и до Одаки. Расположенные вдоль побережья кварталы, считавшиеся когда-то самыми красивыми в префектуре Фукусима, сегодня превратились в грязный пустырь, заполненный деревянными обломками и сбитыми волной в кучи автомобилями.
Возвращаюсь, чтобы накормить лошадей
Внезапно тишину нарушает звук работающего двигателя. Сидящие в зеленом армейском внедорожнике солдаты похожи на астронавтов с далекой холодной планеты. На головах у них противогазы, на теле белые защитные комбинезоны. Они обходят со щупами участки грязи, надеясь отыскать тела погибших от цунами, которое пронеслось по прибрежным кварталам Одаки. Сначала солдаты не заходили в города и поселки с высоким уровнем радиации. Сейчас радиоактивность снизилась, и риск, связанный с нахождением в опасной зоне, считается приемлемым.
Везде видны бродячие собаки. Они ведут себя испуганно, как будто отвыкли от присутствия людей. И они голодны.
Сато не единственные, кто отважился вернуться в зону отчуждения. Коннозаводчик Синдзиро Танака время от времени покидает убежище, в котором он живет вместе с женой и дочерьми, и пробирается в город, чтобы покормить своих лошадей.
«У меня сердце разрывается, когда я вижу, что они голодают», - говорит Танака, указывая на свою конюшню. Рядом с еще живыми животными лежат четыре мертвые породистые лошади. Лошади Танаки были одной из главных достопримечательностей на хорошо известном конном состязании, где всадники выступали в костюмах самураев. Сейчас они настолько исхудали, что у них видны ребра. Поставщики отказываются привозить корм в зону отчуждения. А Танаке запрещено вывозить лошадей, как живых, так и мертвых.
«Здесь безопасно»
В радиусе 20 километров вокруг реактора люди были вынуждены эвакуироваться из девяти городов, включая Одаку, Намиэ, Футабу и Томиоку. Были эвакуированы десятки тысяч людей, которые сегодня проживают в убежищах за пределами опасной зоны. Кто-то уже арендует квартиры подальше от этого района. Никто не знает, когда люди смогут снова поселиться в зоне эвакуации.
Уровень радиации в разных местах разный. На прошлой неделе уровень в 1 микрозиверт в час был отмечен в окрестностях Одаки в 16 километрах к северо-западу от аварийного реактора. Проживший в таком районе один год человек получит такую же дозу радиации, как женщина, прошедшая маммограмму. В других городах, расположенных ближе к АЭС, уровни радиации выше.
Цунеясу Сато пристально смотрит на показатели радиационного фона, прежде чем снова зайти в дом. «Здесь безопасно», - говорит он. Его жена ходит в респираторе. У Сато, который работал на АЭС, есть персональный дозиметр.
Он был владельцем маленькой компании с 10 сотрудниками, которая работала на гигантскую корпорацию TEPCO, являющуюся оператором АЭС «Фукусима». В обязанности Сато входила замена топливных элементов в реакторе электростанции. АЭС давала ему средства к существованию, но теперь он стал одним из первых, кто решил навсегда покинуть свой дом.
«Они ничего не контролируют, - говорит Сато, имея в виду TEPCO. – В воздух и почву попадет так много радиоактивных веществ, что через два года жить здесь будет просто невозможно».
Люди смогут снова ощутить себя в безопасности лишь тогда, когда реакторы герметично закроют бетоном, заявляет Сато. Он говорил с соседями и знакомыми, которые также были вынуждены покинуть опасную зону. «Они думают, что смогут вернуться через несколько месяцев», - рассказывает Сато, качая головой. Он вместе с женой планирует переехать в небольшую съемную квартиру в Токио, где их дочь изучает физическую культуру.
Жене Сато Сайоко 53 года. Она выглядит усталой и изможденной. Женщина ведет дневник своих злоключений в мобильном телефоне. Четыре недели назад, когда власти приказали им покинуть свой дом, они доехали на машине только до ближайшей деревни, где у них кончился бензин. А в деревне заправиться было нечем. Пожив немного у друзей, они поехали на автобусе в Токио. Лишь со временем Сато приняли решение оставить свой дом в Одаке.
Часть 2. «Я не думала, что мы никогда не вернемся»
45-летняя Эмико Морикава до этого пока не дошла, но и она утратила присутствие духа, прожив несколько недель в убежищах. Женщина сидит со своей 18-летней дочерью и 82-летней матерью на полу спортивного зала в Минамисоме. Это самый крупный город возле зоны отчуждения. Спят женщины на ковриках и одеялах.
До аварии на АЭС Морикава работала библиотекарем в городке Намиэ, расположенном всего в 10 километрах от электростанции. Солдаты в защитных костюмах и противогазах пришли эвакуировать их к вечеру 12 марта. «Мы запаниковали, когда увидели их», - говорит женщина. Многие жители Намиэ уехали в своих автомобилях. Солдаты сказали Морикаве, что у них есть 4-5 часов на сборы, после чего их заберет автобус. «Я не думала, что мы никогда не вернемся, - говорит Эмико. – Все что я сделала, это прибралась в доме».
С тех пор они ждут, когда власти откроют зону отчуждения. Престарелая мать Морикавы, сидит на куче одеял. Старушка нахваливает еду и дружелюбных людей, живущих в убежище, говоря о том, как она благодарна всем за помощь. Тем не менее, у нее на уме только одна мысль, и она говорит, что хочет вернуться домой.
В спортзале раздается звук гонга, означающий, что скоро будут раздавать еду. Сегодня на обед свинина с карри. В очереди стоит почти сто человек, в том числе, слабые женщины, которым за 80, и болезненного вида старики с тросточками. Никто не толкается, все терпеливо ждут.
У Морикавы такое ощущение, что ей придется навсегда распрощаться со своим родным городом. Возможно, она переедет в Иваки, что южнее запретной зоны, поскольку скоро там начнет учиться ее дочь. Она не хочет ни на что жаловаться. «Это только расстроит других людей, которые не в лучшем положении», - говорит женщина. Вместе с тем, она добавляет, что в глубине души «очень и очень зла».
Больше всего она злится на TEPCO, потому что даже спустя месяц после аварии компания так и не смогла преодолеть кризис. Морикаве нужны деньги, чтобы начать новую жизнь, но прав на получение компенсации у нее нет, поскольку ее дом цел. «Если бы дом разрушило цунами, мне было бы легче начать все сначала», - говорит она. Врач назначил женщине легкое успокаивающее средство, чтобы она могла преодолеть стресс.
На улицах нет детей
Город Минамисома был известен своим фестивалем традиционной верховой езды, а весь этот регион славился природными красотами, горными деревнями и изрезанным побережьем. Но те славные дни ушли в прошлое. Власти города устроили на четвертом этаже мэрии центр по борьбе с последствиями катастрофы. Сотрудник мэрии Абэ Садаясу носит комбинезон, как и все остальные в группе по преодолению кризисной ситуации. Он зачитывает данные местной статистики: 378 человек погибли от цунами, 1096 пропали без вести, 1800 домов разрушено. Из 71 тысячи человек, обычно проживающих в Минамисоме, 50 тысяч покинули город.
Несколько дней там не было бензина, ощущалась нехватка воды, и почти не было продовольствия. Немногочисленные магазины, заправки и гостиница снова открылись, однако банки и почта не работают. Город находится сразу за границей зоны эвакуации, но в пределах 30-километрового радиуса. Власти также рекомендуют жителям этой 30-километровой зоны не покидать дома. Даже водители грузовиков, и те не хотят ехать в Минамисому.
Многие люди уехали отсюда в более отдаленные районы, хотя в некоторых случаях там уровень радиации даже выше, чем в Минамисоме. Это связано с направлением ветра, который распространяет радиоактивные вещества. Обе городские больницы закрыты, но некоторые врачи вновь открыли свои кабинеты. Военные обеспечивают жителей едой и лекарствами.
Минамисома не похожа на города-призраки в зоне отчуждения, однако многие кварталы кажутся полностью заброшенными. На улицах не видно детей, и в большинстве магазинов опущены рольставни. Власти рекомендуют не выходить из машины во время выездов из дома, надевать куртки и маски, а также не покидать дома во время дождя.
Садаясу и его коллеги из группы по преодолению кризисной ситуации носят серые дозиметры, которые закреплены у них на нагрудных карманах. Но никто их них не знает, что будет дальше. «Нет никакой информации, ни от властей, ни от TEPCO», - говорит он.
Мэр Кацунобу Сакураи – лысый мужчина, которому за 50 лет. Он носит большие очки, а на лице у него дружелюбная улыбка. До аварии Сакураи жил в зоне отчуждения, но затем переехал в мэрию. Он считает, что зона эвакуации представляет для Минамисомы более серьезную проблему, чем сама радиация. «Она мешает восстановлению. Людям она не нравится, потому что в ней нет особого смысла».
Многие жалуются на приказ оставаться дома. Официально зарегистрированный уровень радиации в Минамисоме довольно низок и составляет около 0,7 микрозиверта в час. TEPCO, Министерство экономики, полиция, Международное агентство по атомной энергии и прочие ведомства каждый день дают новые сведения по радиации. Но людям никто как следует не объясняет, что это значит, и насколько опасна радиация на самом деле.
«Я не понимаю»
Большинство жителей оказалось в том же положении, что и 19-летняя швея Саяка Курихара, заполняющая в кабинете на первом этаже бланк о разрушениях, причиненных ее дому цунами. «Я почему-то боюсь, вся информация здесь какая-то техническая, и я не понимаю, что это значит», - говорит она.
Показания по радиации в микрозивертах, которые зачитывают каждый день как сводку погоды, стали после аварии на АЭС такой же неотъемлемой частью повседневной жизни, как и обновляемые ежедневно списки открытых магазинов. Салон красоты Мидори Такано открылся после цунами одним из первых. Как и многие другие жители, Такано уехала из города, но через неделю вернулась. Ее сыну надо было возвращаться на работу, а она хотела навести порядок в доме. «Жизнь как-то продолжается», - говорит женщина.
Посетительница салона Такано кивает в знак согласия. Эта женщина аптекарь, и сегодня она впервые отважилась выйти из дома. В выходные она планирует пригласить к себе друзей, и хочет сначала сделать прическу. Это осторожная попытка вернуться к обычной жизни, несмотря на радиацию. «Для меня это уже важный шаг», - говорит Кеико Иванами. Она примирилась с тем, что авария на АЭС стала частью ее жизни. До этого женщина сидела дома и думала: «Будущего нет. Но так жить нельзя. Жизнь должна продолжаться».
Парикмахер Такано говорит, что все разговоры крутятся вокруг радиационной опасности. «Снова и снова мы говорим о том, что возможно нам придется покинуть свои дома, возможно, навсегда». Родители Такано умерли от рака, и она тоже боится заболеть. «Даже овощи, и те радиоактивные», - заявляет она. На прошлой неделе активисты из «Гринпис» проверяли на радиацию шпинат и капусту с огородов Минамисомы. Они обнаружили, что уровень радиации в них существенно выше официально допустимых пределов.
Семья решила остаться
Тем временем, крестьянин Суичи Сузуки сажает картофель в своем огороде, находящемся в 25 километрах от АЭС. Под крышей его дома живет четыре поколения людей, и члены семьи Сузуки - последние оставшиеся в деревне жители. Дом Сузуки стоит на холме, но волной цунами к огороду все равно каким-то образом прибило автомат для продажи напитков.
«Все соседи перебрались в спортивный зал», - говорит он. На ногах у Сузуки черные резиновые сапоги, и во время разговора он потирает свои заскорузлые руки. Жена крестьянина размечает веревкой ряды, а затем набирает картошку из деревянного ящика и приступает к посадке. «Радиация это плохо, но стресс еще хуже», - говорит Сузуки, добавляя, что не хочет, чтобы его родители прозябали в спортзале.
«Конечно, мы все боимся, особенно когда все соседи уехали, и мы остались одни», - признается он. Семья провела совет при свете свечей и решила остаться. Несмотря на страх, они не захотели покидать свой дом – и не смогли бросить свою собаку. Сейчас они вопреки всему как всегда сажают свою картошку. Правительственный чиновник сказал им, что приедет и проверит почву на радиацию. Но не приехал, а семья Сузуки ждать больше не может и не хочет.
В понедельник японские власти объявили, что увеличивают 20-километровую зону эвакуации вокруг АЭС из-за повышенного уровня радиации. Теперь в эту зону будут включены еще пять населенных пунктов за пределами 20-километрового радиуса. Там отмечены повышенные уровни накопившейся радиации. Среди них поселок Иитате, находящийся в 40 километрах от АЭС.
«Я был счастлив здесь»
По крайней мере, власти сейчас разрешили жителям опасной зоны вернуться в свои дома в сопровождении полиции и военных, чтобы забрать личные вещи.
Цунеясу Сато уже собрал свое имущество и теперь покидает дом, где вырос сам и вырастил четверых детей. «Сегодня я здесь в последний раз», - говорит он.
В гостиной по-прежнему стоит его фортепиано. Ему придется оставить свой инструмент. «От сентиментальности нет никакого проку, - говорит он. – Но я был очень счастлив здесь, всю свою жизнь. Живя здесь, я очень гордился тем, что моя дочь попала в нашу сборную».
Сато упаковывает последнюю стопку полотенец и тщательно закрепляет еще несколько коробок на багажнике сверху. Затем он садится за руль и выезжает на своем «Ниссане» на центральную улицу, где подобно бумажным фонарикам одиноко мигают светофоры.