Год тому назад Игорь Коровкин, исполнительный директор Объединения автопроизводителей России, публично высказал мысль, что пора вводить ограничения по возрасту автомобилей, чтобы народ принудительно отказывался от своих старых машин и покупал новые. В первую очередь идея касалась грузовиков и автобусов. Попутно насильственная пересадка с 20-летнего грузового "Мерседеса" за руль новейшего "Бычка" не только оживила бы продажи, но и способствовала росту безопасности на дорогах, ведь наш новый русский "Бычок" заведомо лучше старого "немца". При этом Игорь Коровкин сразу оговорился, что частников на легковушках трогать пока опасно.
Идея получила развитие, поскольку продажи новых отечественных машин выглядят уж вовсе неприлично, в связи с чем в стране приключилась утилизация и изо всех щелей полезли люди, согласные ради дешевой покупки даже на "Жигули". Правовая сторона вопроса пока никого не взволновала, хотя уголовный состав проглядывает и ждет своей оценки.
И вот тему продолжил министр промышленности и торговли Виктор Христенко. Он порадовал тем, что сейчас обсуждается программа налогового стимулирования и возрастного ограничения эксплуатации коммерческого и общественного транспорта и что автобусы старше 15 лет людей возить не должны. Еще министр заявил в этой связи: "Мы выступаем за обновление автомобильного парка России во всех сегментах. Это один из ключевых факторов развития нашего автопрома."
Развивать автопром, конечно же, неплохо. И есть в этом намерении государственная забота, масштаб и прозорливость. Но нет главного – понимания проблемы. Дело в том, что не министру торговли изобретать ограничения возраста автомобилей. За него это сделано уже давно и с более заметными признаками логики. Система ограничения возраста автомобилей называется "техосмотр". Если машина на ходу, исправна и соответствует нормам, ни один министр не смеет указывать возрастные пределы и вводить ограничения. И не важно, сколько лет автобусу или любой другой машине, если она исправна. Хоть 15 лет, хоть 50.
У нас уже был период в истории, когда такие же государственно озабоченные решали, кому еще можно потрепыхаться, а кому пора на свалку, и подписывали приказы резать автогеном музейные ценности, уничтожать единичные экземпляры экспериментальных автомобилей и отправлять под пресс раритеты.
К слову сказать, единственный уцелевший в стране экземпляр Peugeot Bebe 1913 года получил в свое время приговор в техпаспорт – "восстановление нецелесообразно", несмотря на то что принадлежал частному лицу и не государству было решать, что хозяину делать со своей машиной. На наше счастье, владелец Peugeot на государство внимания не обратил и уникальный автомобиль не только сохранил, но и, вопреки точке зрения власти, восстановил и даже отреставрировал. Сейчас его Peugeot Bebe красуется в Политехническом музее.
